МОКРЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
«Малой, у тебя завтра день рождения! Меня спросили родители, что тебе подарить: mp3-плеер или лодку?» — сказал мой брат, когда мы остались одни дома. «Господи, у меня из друзей ни у кого нет плеера, я буду самым крутым!», — пронеслось у меня в голове. Моему счастью не было предела, но ехидная улыбка старшего брата опускала меня с небес на землю и не позволяла мне пуститься «во все тяжкие» моих мечтаний.
«Ну…», — сказал я, надеясь, что мой брат окажется здравомыслящим.
«Я сказал лучше лодка…».
На следующий день мне исполнялось одиннадцать лет, а Саше было почти пятнадцать. Быстро взвесив шансы, я понял, что в равной схватке я с ним ничего не сделаю, поэтому я медленно встал, пошёл на кухню, взял стул и пошел его бить… Брат оказался готов к этому, поэтому, как и всегда, это закончилось тем, что я лежал на животе лицом в пол, две моих руки были вывернуты за спину, наша кошка подбежала (для неё это была привычная картина), начала облизывать мое лицо своим шершавым языком, а Саша, сидя на мне, очень умиротворенно спрашивал: «Точно успокоился? Точно?».
Приблизительно таким «мирным» способом мы решали любой спор, который возникал между двумя любящими братьями. Разница в силе и в весе была довольно большая, поэтому чаще всего «суд» выносил решение в пользу Саши, потому что истец забирал своё заявление назад.
Вот наступает мой «долгожданный» день рождения. Просыпаться, как вы понимаете, я не хотел. Хотя у меня оставалась маленькая надежда, что мой брат «закосил под дурачка», что он просто поиздевался надо мной и на самом деле он сказал: «ПЛЕЕР», — и пока я сплю, они закачивают туда мои любимые песни группы «Звери» и «Queen» (странный музыкальный вкус у меня остался до сих пор). Мечта о плеере разбилась об ироничный голос моего брата, доносящийся с кухни: «Платон, вставай…». Я медленно спускаюсь со второго этажа нашей двухъярусной кровати, не заглядывая на кухню, иду в ванну и там я в первый раз в жизни с таким удовольствием чищу зубы именно положенные две минуты. Я никуда не торопился, находился в своих мыслях «жизнь без плеера тлен». Резкий стук в дверь с фразой: «Платон, родители хотят тебя поздравить и подарить подарок, давай выходи», — все-таки заставили меня выйти из ванны. По центру стоит папа, руки у него за спиной, слева стоит моя мама, в руках у неё торт, справа стоит мой брат, сильно улыбаясь, из кармана у него торчал один наушник от своего собственного плеера.
«Дорогой Платон, тебе одинадцать лет, ты уже взрослый, поэтому мы долго думали, что тебе подарить. Выбирали между лодкой и плеером. Мы даже с Сашей посоветовались…», — чувство надежды снова проснулось во мне. В голове заиграли сразу две песни: «We will, we will rock you» и «Районы, кварталы…».
«Мы подумали, что настоящему мужчине в жизни гораздо нужнее… лодка. С днём рождения».
Мама протягивает мне торт, чтобы я задул свечи: «Только желание загадай». «Пусть это будет мой сон», — думаю, я был единственным ребёнком, кто загадал такое желание, когда ему протягивали его любимый торт.
«Ну все, давай открывать и смотреть», — сказала мужская часть нашей семьи, достали из пакета коробку, из коробки пакет и так далее. Когда мой папа дарит что-то своим детям, он сразу же помогает нам это собирать. Если говорить точнее — то он сам собирает. Самым первым делом отец полностью читает инструкцию по применению. Выслушав тридцатиминутную лекцию, что лодку надо хранить при температуре от 5 до 35 градусов, я отрезал себе кусок торта и начал смотреть, как настоящие мужчины радуются настоящими мужскому подарку, и как самые настоящие мужчины надувают лодку ртом, а не насосом. Часа через два корабль по имени «Александра Мудрая» (так завуалированно я назвал ее в честь своего старшего брата) занимал полкомнаты. Меня заставили сесть в лодку, сделать вид, что я гребу, чтобы сделать фотографии.
«Платон… На память… В альбом. Потом в двадцать лет будешь пересматривать».
Сейчас Мне двадцать пять лет, и я до сих пор не хочу видеть ту фотографию.
На следующее утро, в 6 часов, старший брат выливает на меня стакан воды со словами: «Давай, вставай».
«Что такое?», — спросил я с надеждой, что мое желание исполнилось, а все это вчерашнее приснилось.
«Мы идём кататься на лодке». Через 30 минут папа, Саша и Платон, стоят на берегу Москва-реки и готовятся стать «столичными Федорами Конюховыми». Так как папа служил в армии, мы, там же на берегу, дали присягу, «клятву Гиппократа» для лодочников, что никогда не будем кататься без него, всегда аккуратно относиться к лодке, и все, вытекающие из советского прошлого, правила. Ходили по реке мы минут тридцать, именно ходили, не плавали — это было первым правилом. Старшие, по семейной субординации, долго сопротивлялись, но все же дали немного погрести. Конечно же, не обошлось без тысячи подсказок и подколов. Мне понравилось, но сильно раздражало, как мой брат подпевает музыке, которую слушает со своего личного плеера.
На следующее утро меня уже никто не будил. Я проснулся один дома. Родители занимались переездом на новую квартиру. Саши тоже не было дома — видимо, где-то гулял. Это означало, что мне не нужно с ним драться, чтобы послушать ту музыку, которую я хочу и на той громкости на которой хочу я. «Show must go on» доносилось из колонок. Я начал доедать все то, что осталось после дня рождения. Вдруг звонок в дверь. Я открываю. Стоят двое моих друзей. Как я люблю то время, когда мы ходили в гости к друг другу без звонка. «Если вас нет на улице, значит мы идём к вам». Друзей звали Ваня и Денис. Проходя ко мне в квартиру они заметили лодку, хотя ее трудно было не заметить, она была размером с диван и занимала большую часть нашей однокомнатной квартиры. «Спускать ее не надо, все равно скоро снова пойдём…», — сказал маме папа. А Саша добавил: «Ну это, все-таки, лодка Платона, если хочет пусть сдувает и надувает сам».
Друзья, увидев ее, невероятно обрадовались; сказали, что это очень круто. И через тридцать минут мы уже несли ее через весь район к реке — тем самым нарушая правило номер два: не кататься без папы.
На улице жара. Мы спустили на воду «Александру Мудрую». Отошли на центр реки, начали прыгать с неё в воду. Потом просто легли загорать и кушать расплавленные конфеты, которые захватили из дома. Течение медленно уносит нас, но вроде, не далеко и мы все контролируем. Если становилось жарко, мы просто окунали голову в воду и все… Так мы пролежали около часа.
Неожиданно поднимается ветер, в течении пяти минут уходит солнце, начинается сильнейший дождь. Течение увеличивается. Переплевывать Хемингуэя с его «Старик и море» я не собираюсь, но стихия была похожая. Мы быстро сворачиваем наш «конфетный пикник». Течение уносит нас к каким-то камышам, где мы пробиваем лодку и она начинает выпускать воздух. Дождь усиливается, уровень воды в лодке поднимается, вместе с ними поднимается и чувство общей паники. Сумка, куда мы сложили телефоны и деньги, уже в воде. Нас несёт к дамбе, откуда постоянно выходят огромные баржи. Так как это лодка была моя, у меня включается «режим капитана». Нас было трое, поэтому я сажусь «за руль», начинаю грести в сторону нашего берега, потому что на другой берег выбраться невозможно. Денис начинает ботинками выливать воду из лодки, а Ваня поддувает лодку, что бы она не сдулась окончательно.
В таких адских муках прошло два часа. Мы все мокрые насквозь, дрожащие и невероятно уставшие, начинаем подплывать к нашему берегу.
«Платон… Ваня… Денис…», — до нас доносятся звуки с берега. Нас не видно, потому что берег весь в деревьях и на улице темно. Ни у кого не было сил крикнуть в ответ. Общими мы усилиями мы добрались до берега. И тут мы увидели родителей, которые искали нас уже часа полтора. Дозвониться они не смогли, потому что все телефоны были в воде.
Как они узнали, что мы были на реке?! Ну, когда моя мама зашла в квартиру и не споткнулась об огромную лодку, поняла, что дело к беде. Нам помогли выбраться. Мама быстро довезла нас на машине до дому и вернулась обратно за другими.
Забежав домой, именно забежав — после того, как я увидел взгляд папы, силы у меня вернулись как ни в чем не бывало, я сразу же пошёл в ванну. Подумал, что это единственное место, где меня не достанут. Вроде, становится теплее… вроде, перестал дрожать… я все так же дома один -потому что папа начал разбираться с лодкой, мама разговаривать с мамами моих друзей… Шёлк. Слышу, как медленно открывается замок. Ключ делает один поворот. Я специально закрыл на все три оборота, чтобы подольше тянулось время… щёлк. Второй. Щёлк… Я по шагам понимаю, что пришёл только папа. Он разувается, снимает куртку. Все делает крайне медленно. Страх увеличивается, снова начинаю дрожать, но уже не от холода… Папа стучит в дверь ванны, и очень спокойно говорит:
Папа: Платон…
Платон: Да, да, папуль?
Папа: Выходи…
Платон: Не, пап, я пока ещё посижу
Папа: Выходи
Платон: Я ещё дрожу…
Папа: Выходи…
Все три раза он сказал с одной и той же уверенной интонацией. Делать нечего. Я, не спуская ванны, надеваю папин халат и открываю дверь. Папа выглядит очень мокрым, но сверхспокойным.
«Снимай халат, ложись на кровать.»
О чем молил я, вы можете догадаться сами. Но папа был неумолим. Я снял халат, лёг на диван и получил ремнём по разгоряченной в ванне жопе несколько раз. Получил бы боьше, если бы не спасительница кошка, которая подбежала, села мне на спину, и жалостливо замяукала, тем самым растрогав сурового папу. «Теперь иди обратно в ванну!» Жгло неимоверно.
Не вздумайте ругать моего отца — он сделал все правильно. В конце он добавил: «Месяц не выходишь играть на Олд трафорд…» Олд трафорт — это футбольный стадион команды Манчестер Юнайтед. А мы так называли полянку между двумя домами, где было всего два дерева и откуда нас не выгоняли «старшики». Вот за футбол можете ругать моего папу…
Три дня жизни лодки в семье Лысовых закончились фразой мамы: «Выкидывайте ее».
Папа, конечно, настоял на том, чтобы мы ее сложили и положили в гардероб в новой квартире: «Когда Платон вырастет -достанем…»
Мне двадцать пять лет. Пойду, выкину лодку.
